[Monti]

Вот ещё, для тех кто не в курсе что и как на самом деле.

Максим Шевченко: Я хотел бы отреагировать на слово беспредел, чего греха таить, мы в Дагестане бывали, бываем, сам Дагестан от этого бандитского беспредела страдает, от этих черных машин, которые полны вооруженными людьми, которые проносятся, не соблюдая никаких правил, по улицам Махачкалы или других городов. Когда можно убить или сбить любого человека, и ты уверен, что если сбил влиятельный человек или какая-то обслуга, то убийцы могут уйти от расплаты в суде, другое дело, что они не уйдут от расплаты, которую устроят родственники погибшего, часто это бывает. Я могу сказать, что уровень криминализации Дагестана, таких братков в худшем смысле этого слова, для которых не писаны законы ни исламские, ни гражданские, ни человеческие, он превышает все допустимые нормы. Я считаю, что государство долгие годы сознательно создавало этот человеческий тип бандита, который абсолютно отмороженный беспредельщик. Елена Рыковцева: Какое государство создавало? Максим Шевченко: Российское государство. Елена Рыковцева: Специально в Дагестане? Максим Шевченко: Объясняю — почему. Потому что Дагестан является дырой в правовом поле Российской Федерации, в которой производится неимоверное количество незаконных денег. В этом заинтересованы и часть силовых структур, те, кто получает деньги с незаконного бизнеса. А в Дагестане незаконный оборот наличности достигает десятков миллиардов рублей ежегодно. Есть регионы в Дагестане, где шьют обувь, и дай бог тем людям, которые шьют обувь. Но это же суммы, которые проходят без контроля государства, рынки проходят без контроля государства, земельные спекуляции, земля, которая незаконно присвоена частью дагестанской элиты, отобрана у колхозов — это суммы незаконные, которые вывозятся за границу, в Америку, в Израиль, в офшорные зоны. И мне рассказывать, что в этом виновны только дагестанцы, что не участвуют силовые структуры, не участвует часть московской бюрократии, не участвует вся эта криминальная система государственного истеблишмента, которая туда нацелена, я никогда в жизни этому не поверю. Елена Рыковцева: Они начали с рынков московских, потом вы сказали, что им надо сначала почистить свои ряды, разобраться, кто крышует рынки, если крышует. Теперь мы поднимаемся еще на одну ступеньку и оказывается, что нужно разобраться в связях московских властей с дагестанскими. Максим Шевченко: Не московских властей, а части федеральной элиты, которая долгие годы покрывала создание на территории Дагестана криминально-бандитского анклава, на фоне которого "лесные террористы" — это маленькая доля. Елена Рыковцева: Ноги субботней истории оттуда растут. Максим Шевченко: Я считаю, что они растут оттуда, от общего превращения части российского государства в систему незаконной добычи наличных криминальных денег в масштабах, превышающих бюджет Российской Федерации. Елена Рыковцева: Арсен, вы согласны с тем, что сказал Максим? Арслан Хасавов: Конечно. Елена Рыковцева: И по части Дагестана тоже? Арслан Хасавов: Я думаю, что эта проблема касается не только Дагестана, а вообще Северного Кавказа. Что касается Дагестана, там самая тяжелая обстановка. Максим Шевченко: В разных регионах разная ситуация. Вам не нравится Рамзан Кадыров, вам не нравится чеченская война, но на территории Чеченской республики, по крайней мере, есть попытка власти ввести в действие законы, есть попытка восстановить статус судов, государственных судов, а не нелегальные судилища устраивать. Есть Карачаево-Черкесия, где молодая команда президента тоже пытается восстанавливать после долгих лет произвола, который был на территории КЧР, какие-то нормы государственного закона. Это впервые за долгие годы я вижу, что черкесы и кто был всегда в оппозиции карачаевской власти, сегодня сотрудничают с ними. Елена Рыковцева: Можно сказать, что Дагестан — что-то особенное, там количество перешло в качество или наоборот, и выливается в Москву? Максим Шевченко: Этого не могло быть без связи с Москвой, это не могло существовать без санкции определенных людей, сидящих в Москве или за границей России, но через Москву. Елена Рыковцева: Я имею в виду немножко другое, что от того, что там все пропитано криминалом, люди, которые оттуда перемещаются в Москву со своим бизнесом, здесь продолжают эту традицию? Максим Шевченко: Они перемещаются в рамках тех структур, которые имеют криминальную подоплеку. Может быть люди являются сами не криминальными и хотели бы жить по-другому, но у них нет даже возможности по-другому завести бизнес. Там нет ни нормального кредита, там действительно личное: я тебе даю деньги, ты вернешь столько-то или вложишь в свой бизнес. Там не работают государственные институты, там не работают правовые институты. Разве я что-то выдумываю? Абдулатипов сейчас пытается навести порядок в сложнейшей ситуации, он каждую секунду рискует жизнью. Он вступил в конфликт с криминально-бандитским миром, который не имеет аналогов не только в России, но и в современном человечестве. Я искал на карте специально территорию, которую я могу сравнить по уровню криминализации и по уровню денег, которые там ходят, да ни один "золотой треугольник" не сравним с тем, что мы сегодня имеем на уровне Дагестана, поверьте.