[Johann]

Сообщение от Corrosia я не в восторге от обоих случаев. это подло

как всегда не без особеностей национальной охоты: пофигизм и разолбайство оплаченное жизнями простых людей. о чем я толкую всю тему.

Семьдесят лет назад в Черном море произошла самая убийственная в истории нашей страны морская катастрофа. 7 ноября 1941 года у крымского побережья гитлеровская авиация отправила на дно санитарный теплоход «Армения», на котором из осажденного Севастополя эвакуировались на Кавказ раненные, врачи и жители города. Сколько людей было на борту – никто в точности не знает. Но по оценкам специалистов – от 5 до 7 тысяч человек. В 2-3 раза больше, чем на печально знаменитом «Титанике»! В живых остались лишь единицы. Официальная советская историография сделала все, чтобы утаить подробности страшной трагедии. Концы в воду спрятаны так, что предпринятые в последние годы попытки даже с помощью американских батискафов и гидроакустической аппаратуры отыскать одну из самых крупных в мире подводных братских могил ни к чему не привели. Обнаружить остов огромной «Армении» пока не удается. Что, собственно, известно из официальных источников? Под вечер 6 ноября 41-го санитарный транспорт в последний раз вышел из Севастополя. На борту - раненые, медперсонал и эвакуированные. Прибыл в Ялту, чтобы принять пассажиров и там. Общее число людей, оказавшихся на палубе, в каютах, коридорах и трюмах "Армении", по официальным данным, достигло 5500 человек. Все, что происходило дальше, похоже на безрассудство командира транспорта. Неизвестно почему утром почти без прикрытия при полном господстве в воздухе гитлеровской авиации переполненный теплоход вышел из Ялты и в охранении по одним данным одного, а по другим – двух сторожевых катеров направился в сторону Кавказа. В 11 часов 25 минут на траверзе Гурзуфа крошечный конвой атаковал немецкий торпедоносец "Хейнкель-111". Сбросил две торпеды, одна из которых попала в носовую часть теплохода. Всего через четыре минуты - в 11 часов 29 минут - кормой вверх теплоход ушел на дно. Спасти удалось по одним данным, 8, по другим - 82 человека. И это все, что содержится в мемуарах советских адмиралов на этот счет. Даже в изданной в 1983 году Министерством обороны на основе архивов Главного штаба ВМФ СССР "Боевой летописи советского Военно-морского флота в 1941-1942 гг." о самой крупной морской трагедии той войны - ни слова. Столь вопиющая лаконичность требует объяснений. Пришлось обратиться к архивам. Теплоход "Армения" относился к первенцам советского пассажирского судостроения - так называемым "крымчакам", сооружение которых началось в 1926 году. Названы так они были потому, что предназначались для перевозки людей между портами Крыма и Кавказа. Двухтрубные теплоходы получились удачными. Рассчитаны были почти на тысячу пассажиров. При длине в 110 метров и водоизмещении в 5770 тонн скорость имели вполне приличную - 14,5 узла. На случай несчастья имелось 16 спасательных шлюпок по 48 мест каждая. Удивительно ли, что с началом Великой Отечественной именно "крымчаков" первыми передали медицинской службе Черноморского флота для эвакуации раненных? "Армению" и ее собратьев "Грузию", "Украину", "Аджарию" и "Крым" в плавучие госпитали превращали рабочие одесского судоремонтного завода. Под бомбами немецкой авиации в спешке ломали перегородки первоклассных кают чтобы развернуть операционную и 4 перевязочных на 11 столов каждая. Считалось, что на борт придется брать максимум по 400 раненных. 10 августа 41-го "Армению" приготовили к войне. Сложнее было с экипажем. Опытного капитана Владимира Плаушевского переодели во флотский китель и стали именовать командиром санитарного транспорта. Главным врачом плавгоспиталя стал военврач 2 ранга Петр Дмитриевский, мобилизованный из железнодорожной больницы Одессы. На верхнюю палубу и борта нанесли огромные красные кресты, свидетельствовавшие об исключительно медицинском назначении судна. Но поскольку насчет соблюдения гитлеровцами цивилизованных правил ведения войны иллюзий и тогда никто не питал, на теплоходе, который покрасили в защитный цвет, установили зенитные пулеметы. Только научиться метко бить из них по воздушным целям гражданским морякам было некогда. Враг уже стоял у стен Одессы, раненые в ее госпитали и медсанбаты поступали потоком. Поэтому экипажу "Армении" надо было, не мешкая, приступать к их эвакуации в кавказские порты. До своей гибели санитарный транспорт успел вывезти из Одессы и Севастополя на Большую землю 15 тысяч человек. Его последний поход начался в Туапсе ранним утром 4 ноября 1941 года. Приняв на борт маршевое пополнение для гарнизона Севастополя, "Армения" в охранении эсминца "Сообразительный" вышла к городу, осада которого только начиналась. Пришвартовалась к Угольной пристани. И вдруг Плаушевский получил приказ: в обратный путь вместе с ранеными принять на борт все без исключения медицинские учреждения флота. Что именно – позволяют уточнить воспоминания участника обороны Севастополя полковника медслужбы А.И. Власова. Вот они: «Начальник отделения Главной базы 5 ноября получил приказание… госпитали и лазареты свернуть. На „Армению“ было погружено около 300 раненых, медицинский и хозяйственный персонал Севастопольского военно-морского госпиталя (крупнейшего на флоте), во главе с главврачом его, военврачом 1 ранга С.М. Каганом. Здесь же оказались начальники отделений (с медперсоналом), рентгенотехники… Здесь же разместились 2-й военно-морской и Николаевский базовый госпитали, санитарный склад №280, санитарно-эпидемиологическая лаборатория, 5-й медико-санитарный отряд, госпиталь от Ялтинского санатория. Были приняты на теплоход часть медперсонала Приморской и 51-й армий, а также эвакуированные жители Севастополя». Вы только представьте: враг у ворот, с 29 октября Севастополь объявлен на осадном положении, бои идут в полутора десятках километров, а из города в тыл отправляют все госпитали и практически весь медицинский персонал! Этому, полагаю, может быть лишь одно объяснение - командование Черноморским флотом в те дни не рассчитывало, что главная база ЧФ продержится хотя бы несколько дней. Полагаю, именно этот вывод, не вяжущийся с официальной версией героической обороны, все послевоенные годы политиканы и цензоры от истории старались закопать под архивными грифами "Совершенно секретно". Вот и прятали материалы о гибели «Армении». Надо сказать - для пессимизма черноморских адмиралов фактов было достаточно. 11-я немецкая армия генерал-полковника Манштейна в считанные недели прогрызла нашу жидкую и неумело построенную оборону на узком Перекопском перешейке и в конце октября лавиной ворвалась в степной Крым. Растерявшаяся Москва так и не решила, кому следует оборонять Севастополь. В самом городе гарнизон состоял лишь из двух полков морской пехоты и местного стрелкового полка. 30-31 октября на подмогу из Новороссийска была спешно переброшена кораблями 8-я бригада морской пехоты. Но и с ней численность обороняющихся составила всего около 20 тысяч человек. Как их не расставляй - от Манштейна не отбиться. Севастополь спас, в сущности, случай и полководческий талант командующего Приморской армией генерала Ивана Петрова. После перекопского разгрома его армия в крымских степях была брошена на произвол судьбы. Не было связи ни с Москвой, ни с командующим войсками Крыма адмиралом Гордеем Левченко, со своим штабом, отходившим к Алуште. Не было связных самолетов. Не было даже приказа куда отступать - к Керчи или к Севастополю? В маленькой татарской деревушке Экибаш командиры брошенной Приморской армии собрались на военный совет. И по своему разумению решили, что должны спасти Севастополь. Это во многом и позволило впоследствии городу стать героем. Но к нему приморцам еще надо было дойти. Очевидцы рассказывают, что их колонны в форсированном марше по параллельным дорогам пылили наперегонки с гитлеровскими. Наши не успели. Дорогу на Бахчисарай немцы успели перерезать. Приморской армии пришлось повернуть на кружной, долгий, но единственно свободный путь к главной базе ЧФ - в горы Южного берега Крыма. И главным вопросом стал такой: кто выйдет к Севастополю первым? Приморцы или Манштейн? Манштейну было намного ближе, и его авиация в воздухе делала, что хотела. Вот в таких незавидных условиях командующему флотом адмиралу Филиппу Октябрьскому предстояло решить, что делать с городом? Есть, во всяком случае, не одно свидетельство, что вопреки официальной версии к долгой обороне он не готовился. Более того, в начале ноября, когда на севастопольских окраинах загрохотали первые залпы, командующий флотом счел необходимым срочно отправиться на Кавказ - проверить места базирования переводимой туда эскадры. Как будто раньше он этих мест не видел. В Севастополь командующий вернулся 10-го. А перед этим именно 7 ноября из Москвы пришла категорическая директива Ставки, после которой Октябрьскому стало ясно, что если он не станет спасать Севастополь, то не спасет и себя